Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Да, автоинспектора по дороге к Маркову камню пока еще не поставили. Павел Петрович оставался невозмутим.
А вот на очередном разветвлении пути впереди возник столб с дощечкой. На дощечке надпись:
На Мар. кам.
Ага! Значит, все в порядке, едем правильно.
Заросли кустарника кончились. Опять начался сосновый бор. Дорога враз сделалась сырой, вязкой, местами настоящее болото. Как бы не засесть! Но — нет: на всех опасных участках дороги насыпан валежник, а то и настоящая елань из жердей сделана. Хоть тряско, зато проходимо. Совсем, кажется, уже не остается таких мест, где бы нельзя было проехать на машине.
Опять столб с надписью:
Заповедник
Лес в заповеднике захламлен невероятно. Когда-то тут пронесся лесной пожар. Подпаленные деревья упали. Над ними успели подняться молодые, а обгорелые стволы лежат по сию пору, черные, обезжизненные, медленно зарастающие травой. Лежат целые штабеля бревен, тысячи кубометров сухих, горячих, как спички, дров. Так, наверное, миллионы лет назад в первобытные топи падал первобытный лес, чтобы потом, под толщами осадочных пород, превратиться в каменный уголь.
Только этот упавший лес, что видим мы, проезжая, едва ли постигнет такая же судьба. Скорей всего он может превратиться в другое: в костер. Об этом не мешало бы подумать кому следует. А то не без иронии звучит следующая надпись на очередном столбе:
Помни! Огонь — это стихия.
Будь с ним осторожен!
— Столб с воззванием поставили, а вот прибрать лес не соберутся! — ворчит Павел Петрович.
Его хозяйский глаз подмечает всякий непорядок.
Проехали длинную елань через ручей. Говорят, это один из истоков Чусовой. Трудно верится. Ручей мал, тих, шириной в один метр, глубиной того меньше. Струится тихонечко в болоте, упрятавшись от солнца под низко нависшие ветви берез и каких-то мелколистных кустов.
Кажется, что мы перемещаемся не только в пространстве, но и во времени — по эпохам. Мы движемся по следам легенд, и с каждым вздохом мотора все ближе, ближе истоки тех увлекательных и таинственных «преданий старины глубокой», без понимания, вдумчивого изучения которых невозможно познать и настоящее, а тем более невозможно заглянуть в будущее. Лес то сожмет дорогу, то расступится, открывая на высоких местах горизонт. Все холмы, увалы… нет конца им! Время от времени близ дороги попадаются большие камни, как бы предвестники Маркова камня. Мы их в шутку называем «Марковичами».
Дорога проваливается в глубокий обрывистый лог. Через лог переброшен мосточек, довольно ветхий на вид. Под мосточком речка. У моста пересекает дорогу широкая, прямая просека, уходящая в глубину леса. Это тракторная трасса. Зимой по ней тракторы вывозят заготовленную за лето древесину.
Еще несколько километров, и газик бодро вкатывается на большую вырубку. Стоят добротные, новенькие бараки. Один, два, три, четыре… Ого, целый городок! Вот тебе и «таинственная» старина! Ехали, ехали и приехали в совершенно очевидную современность… А где же Марков камень?
Здесь Марков камень. В сотне метров в лесу. Только не так уж глухо теперь около него, как в те времена, когда складывался устный сказ о Марке Береговике. Вырос у подножия камня поселок лесорубов, новая жизнь пришла и обосновалась накрепко, как везде. Стало понятно, почему на глухой дороге к Маркову камню стоят указатели и сама дорога по возможности поддерживается в пригодном для проезда состоянии. Здесь — лесозаготовки, и крупные.
По тропинке поднимаемся к камню. Его еще не видно из-за леса. В самом начале подъема на сосне прибита новенькая желтая дощечка с суровым внушением:
Строго ходить на вышку
ход воспрещен!
Это еще почему? Столько ехать, и вдруг — «нельзя». Нет уж, как хотите, а мы поднимемся!
Когда поднялись, стало понятно и это предупреждение.
Гранитным клыком выдался над массивом Марков камень. На плоской, будто затылок кита, вершине его прикреплена стальными тросами — чтобы не снесло в сильный ветер — новенькая светло-желтая пожарная машина. На нее ведет высоченная лестница, срубленная из целых бревен. Нижним концом она упирается в два дерева.
Взбираемся по лестнице. Павел Петрович следует позади, деловитый, спокойный, как всегда. Высоко. Спирает дыхание.
На верхних перилах кто-то из работников пожарной охраны очень остроумно, сколь и просто, устроил солнечные часы. Вертикально вбит гвоздь. Вокруг гвоздя обведена карандашом окружность, разбитая на деления. Каждое деление соответствует получасу. Гвоздь отбрасывает тень, которая, по мере движения солнца по небосводу, перемещается по окружности. Вот и вся механика. А — удобство. Вот он, по выражению Маркса, «первый автомат, созданный для практических целей». Не так же ли вел наблюдение за временем, вынужденный скрываться здесь, Марк Береговик?
Русская смекалка — ее встречаешь на каждом шагу. Не она ли, по сути, является основным героем бажовских сказов?
Проверили эти самодельные «ходики» по карманным часам. Точно. Расхождение в пределах десяти — пятнадцати минут.
Абсолютная высота камня — 416 метров. Под ногами бескрайний океан леса, темно-зеленый, чуть волнистый, торжественный. Синеватым светлым пятнышком проглядывает вдали озеро Щучье. На много километров вокруг, если не считать бараков лесорубов, ни одного селения.
Здесь, на камне, до недавнего времени существовала надпись: «Марк Петрович Турчанинов». Не подумайте, что отсюда пошло название камня. Нет! Пошло оно от полевского рабочего Марка, по прозванию — Береговик, который укрывался здесь вместе с любимой женой от турчаниновского произвола. А уж потом, когда стали звать камень «Марковым», появилась на нем эта надпись. Даже тут жадный заводовладелец хотел обокрасть своего крепостного.
Да не вышло. В устных рабочих сказах сохранилась подлинная история вольнолюбивого Марка Береговика, в глухую пору крепостничества поднявшего свой голос протеста против рабства, смелого человека, защитившего свое человеческое достоинство. И как песня, славящая человека-бойца, стремление к счастью, неодолимую волю к свободе, будет восприниматься сказ Бажова — «Марков камень».
* * *
В последний раз поднялись на гору Думную.
Посвежело. На Думной гуляет ветер, раздувает полы пальто Павла Петровича, который, не отрываясь, медленно обводит взглядом горизонт.
Да, много сокровищ хранят эти холмы. Вон, накрытый облаками, синеет Азов. Там, у подошвы его, богатый рудник Зюзелька — «Синюшкин колодец». Кто знает, может, и сам Азов где-нибудь в недоступной пока глубине своих недр хранит неисчислимые богатства. Вон, плоский, как зеркало, блестит в долине Северский пруд. Тоже, говорят, лежат на дне его медные и другие руды. Дым Криолита закрывает Гумёшки… И они не сказали еще последнего слова. Думная… В старину на ней тоже был медный рудник.
Думная… Откуда название такое?
По преданьям, в пору строительства
